Блокада Ленинграда: воспоминания о голоде и стойкости

Ян Бруштейн «Сухари»
А бабушка сушила сухари, и понимала, что сушить не надо.
Но за ее спиной была блокада, и бабушка сушила сухари.

И над собой посмеивалась часто:
Ведь нет войны, какое это счастье,
И хлебный рядом, прямо за углом…
Но по ночам одно ей только снилось –
Как солнце над ее землей затмилось,
И горе, не стучась, ворвалось в дом.

Блокадный ветер надрывался жутко,
И остывала в памяти «буржуйка»…
И бабушка рассказывала мне,
Как обжигала радостью Победа.
Воякой в шутку называла деда,
Который был сапером на войне.

А дед сердился: «Сушит сухари!
И складывает в наволочку белую.
Когда ж тебя сознательной я сделаю?»
А бабушка сушила сухари.

Она ушла морозною зимой.
Блокадный ветер долетел сквозь годы.
Зашлась голодным плачем непогода
Над белой и промерзшею землей.

«Под девяносто, что ни говори.
И столько пережить, и столько вынести».
Не поднялась рука из дома вынести
Тяжелые ржаные сухари.
Как  не  хватало  хлеба  во  время  войны.  Чтобы  получить  несколько  граммов  хлеба,  необходимо  было  отстоять  бесконечные  очереди,  держа  в  руках  заветную  хлебную  карточку.
Хлеб  с  примесью  мякины,  сена,  соломы,  желудей,  семян  лебеды  и  других  суррогатов  был  таким  желанным.
Во  время  Великой  Отечественной  войны  жителям  Ленинграда  выпала  страшная  доля - 900  дней  вражеской  блокады.  Жители  города  получали  по  125 г хлеба  на  весь  день,  но  именно  этот  хлеб  помог  ленинградцам  не  только  выстоять,  но  и  победить.
                   Был  хлеб  всегда  в  почёте  на  Руси─
                   Её  просторов  главное  богатство,
                   Его  ты  цену  хочешь  знать?─
                   Спроси.
                   Тебе  ответить  могут  ленинградцы.
Блокада Ленинграда
В блокадные дни между хлебом и жизнью стоял знак равенства.
Блокада города началась 8 сентября 1941 года, когда гитлеровские войска замкнули кольцо, и тогда Ленинград стал полем боя, а все его жители, даже подростки - бойцами фронта.
Вот некоторые цифры из справки о нормах выдачи хлеба населению города Ленинграда: 16 июля 1941 года иждивенцам и детям по 400 грамм, 2 сентября 1941 года - по 300 грамм, 11 сентября - по 250, 1 октября - по 200, а потом и по 150, и по 125 граммов хлеба, только в 1943 году вернулись к прежним, первым нормам - по 400 грамм...
На город обрушился страшный голод. Обесценились деньги и драгоценности. Эвакуация началась еще осенью 1941 года, но лишь в январе 1942 года появилась возможность вывести большое количество людей, в основном женщин и детей, через Дорогу Жизни. В булочные, где выдавался ежедневный паёк, были огромные очереди. Помимо голода блокадный Ленинград атаковали и другие бедствия: очень морозные зимы, порой столбик термометра опускался до - 40 градусов. Закончилось топливо, и замёрзли водопроводные трубы - город остался без света, и питьевой воды.
Сколько ленинградцев умерло в ту суровую зиму 1941-1942 годов от холода и голода!
Пискаревское кладбище ... На общей могиле - кусочек хлеба. Рядом надпись: "Если бы у меня тогда был такой кусочек хлеба, мама бы выжила.”.
От голода умирают дети.
Любовь Колударова «О хлебе»
Как стали люди к хлебу относиться!
Ты помнишь голод страшный в дни войны?
Тогда и черствому кусочку хлеба
Не просто рад был - не было цены.

Тогда в блокадном, хмуром Ленинграде
Отдав детишкам пайку, гибла мать.
Взрослели дети быстро и, поверьте,
Умели важность хлеба понимать.

И комбайнер, что хлеб наш убирает,
И мукомол, и пекарь скажет вам,
Что дорог он трудом. А вы порою
Бросаете небрежно хлеб к ногам.

Его теперь в достатке в магазине
И, слава Богу, сыты наши дети.
Но если все же лишнее купили -
Отдайте птицам крошки хлеба эти.

Дорога жизни
С первых дней блокады своё опасное и героическое дело начала Дорога Жизни - пульс блокадного Ленинграда. Летом - водный, а зимой - ледовый путь, соединяющий Ленинград с "большой землёй" по Ладожскому озеру. 12 сентября 1941 года в город по этому пути пришли первые баржи с продовольствием.
Каждый их рейс был подвигом - вражеская авиация беспрестанно совершала свои бандитские налёты. 20 ноября на лёд Ладожского озера спустился первый конно­-санный обоз. Чуть позже по ледовой Дороге Жизни пошли грузовики. Лёд был очень тонким, несмотря на то, что грузовик вёз только 2-3 мешка с продовольствием, лёд проламывался, и нередки были случаи, когда грузовики тонули. С риском для жизни водители продолжали свои смертельно опасные рейсы до самой весны. Военно-автомобильная дорога № 101, как назвали эту трассу, позволила увеличить хлебный паёк и эвакуировать большое количество людей. Оборвать эту нить, связывающую блокадный город со страной, немцы стремились постоянно, но благодаря мужеству и силе духа ленинградцев, Значение Ладожской трассы огромно, она спасла тысячи жизней. Теперь на берегу Ладожского озера находится музей "Дорога жизни".
641803  ленинградца  умерли  во  время  блокады  от голода.  На Пискарёвском кладбище - тысячи могил. Около одной могилы всегда много людей, они стоят, и молча плачут. На могиле лежит ломтик чёрного хлеба, а рядом записка «Доченька, если б я могла дать его тогда»…
«Женя умерла 25 января в 12.30 утра. 1941 год».
«Бабушка умерла 25 января в 3 часа дня. 1942 год». «Лека умер 17 марта в 5 часов утра. 1942 год». «Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи. 1942 год». «Дядя Леша — 10 мая в 4 дня. 1942». «Мама — 13 мая в 7,30 часов утра. 1942 год».
«Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня Савичева».
Дневник был выставлен в числе других обвинительных документов фашизму на Нюрнбергском процессе.
После смерти всех близких Таня была эвакуирована из Ленинграда в Горьковскую область в деревню Шатки. Сохранилась в книге учета запись: «Принята на довольствие...» Детский организм не выдержал физического и нервного истощения, мук от перенесенного голода, недетских испытаний. В деревне Шатки Таня Савичева умерла.
Ленинградка Медведева Александра Михайловна вспоминала:
«На второй день войны мне исполнилось одиннадцать лет, я закончила третий класс. Сестре моей было четыре года. В марте 42-го года в день восьмого марта мы решили сделать маме подарок. Мы всегда дарили маме подарки. Папа ушел в ополчение, и денег у нас не было. Да и что можно было купить на деньги? Все меняли на хлеб. Подумали мы и решили подарить маме по кусочку хлеба от своих паек. Сразу отрезать два кусочка — слишком заметно и для желудка, и для глаз. Решили отрезать по кусочку два дня — пятого и шестого марта. Завернули в фольгу эти маленькие кусочки хлеба. Теперь надо было до праздника спрятать их подальше, чтобы мыши не съели и сами не соблазнились. Пододвинули стол к печке, на стол поставили стул, на стул скамеечку, и я, как старшая, взобралась на это сооружение и положила на печку подарок маме. Седьмого марта мы со Светланой целый день поглядывали на печку. Нам очень хотелось съесть мамин подарок. Но мы перетерпели, дождались дня восьмого марта, поздравили маму с праздником, пожелали ей здоровья и преподнесли ей наш подарок. Мама обняла нас и разделила подарок на три равные части…
После войны мы с сестрой продолжали дарить матери подарки к праздникам. Но ценнее тех кусочков блокадного хлеба подарка не помню.
* * *
Ленинградские школьники не только учились, но чем могли, помогали взрослым:

• помогали взрослым в борьбе против фашистов;

• дежурили на крышах и тушили зажигательные бомбы;

• работали в госпиталях: мыли полы, кормили раненых, давали им лекарства;

• обходили квартиры, помогали ослабевшим от голода ленинградцам выкупать хлеб по хлебным карточкам, приносили им воду с Невы и дрова;

• в двенадцать - пятнадцать лет они работали на военных заводах, выпускали боеприпасы и оружие для фронта;

рыли окопы и работали на первых ленинградских огородах.
А ведь сами они едва держались на ногах от голода.
    Блокада Ленинграда длиласьровно 871 день. Это самая продолжительная и страшная осада города за всю историю человечества. Почти 900 дней боли и страдания, мужества и самоотверженности.
Хлебная эпопея в Великой Отечественной войне.
Навеки врезался в память фронтовиков 227-й приказ наркома обороны: «У нас стало намного меньше территории, стало меньше хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 300 млн. пудов хлеба в год и более 10 млн. тонн металла в год. У нас нет уже преобладания ни в людских резервах, ни в запасах хлеба.
Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Пора кончать отступление, ни шагу назад...»
На временно оккупированной немцами территории нашей страны до войны
вырабатывалось больше половины продукции земледелия и животноводства.
* * *
Советские воины освобождали Белоруссию. У дороги на невысоком холме наших бойцов встречал старик. Края белой тряпицы, которую он держал в руке, трепетали на ветру. Колонна остановилась. Старик подошел к командиру полка, низко поклонился.
—С хлебом-солью, дорогие товарищи!..
Бойцы увидели на белой тряпице сухарь с малюсенькой деревянной чашечкой, в которой была щепотка соли. За спиной старика дымилась сожженная деревня. Одна из девяти тысяч двухсот белорусских сел и деревень, уничтоженный фашистами. Никого из жителей в живых не осталось.
Сам старик чудом остался жив. И с последним сухарем, щепоткой соли встретил бойцов-освободителей.
В тяжелейшие дни Великой Отечественной каждый воин особенно остро ощущал значимость хлеба. Действующая армия получила 906 тысяч тонн сухарей, и вся тяжесть полевых работ легла в основном на плечи женщин, подростков, стариков. На имеющихся тракторах с металлическими колёсами на шипах, без кабины, без стартеров и пускачей работали девчата шестнадцати-семнадцати лет.
После коротких курсов трактористки трудились по одиннадцать часов посменно, и днём, и ночью. Одна из трактористок вспоминает в книге "Дети военной поры": "Когда пахали ночью, хорошо, если луна. А то одна впереди с фонарём идёт, а ты за ней едешь. И страшно ведь было. Уж и не знаешь, то ли ты в тракторе заснёшь, то ли она с фонарём, сонная, упадёт под трактор. А ещё волки кругом воют. А как заводили тракторы! Надевали на рукоятку трубу, все на неё наваливались. Если в обратную сторону отдавало, все наземь валились. И плакали, и смеялись".
Дарья Гармаш, бригадир женской тракторной бригады, Герой Социалистического Труда, вспоминает: "Измученные, трактористки спрыгивают на землю. Никто из них толком не может разогнуться. Одна держится руками за поясницу и стонет. Другая пытается разогнуться, ей больно, она сжимает губы, молчит.
Надрывались во фронтовом тылу (иначе и не сказать), забывая усталость и сон, крестьяне, надрывалась вся страна, граждане сражающегося Отечества отказывали себе во многом для всеобщей победы.
* * *
Заменив ушедших на фронт мужчин, у горячих печей трудились женщины и девушки. У печей стояли по 12-14 часов. Многие пекари были переведены на казарменное положение и с заводов не выходили. Работали, спали где-нибудь в красном уголке или в каморке начальника цеха.
О военном времени вспоминает одна из пекарей в книге "Хлеб, который мы едим": "Парни пошли на фронт. Мы же, девчонки, досрочно сдали экзамены в школе фабричного ученичества - и на производство, к печам.
Помню, катишь дёжу, а в ней шестьсот килограммов, думаешь: ещё шаг - и упаду. Ничего, довозили. Тесто разделывали вручную. Муку тоже сами возили, в вагонетке...
В смену мы вырабатывали сорок-сорок две тонны ржаного формового хлеба, весовым он назывался. И ещё дополнительно готовили армейский сухарь - уж как его мы пестовали, как хотели, чтобы повкусней был да посытней. В мешок с сухарями вкладывали записочку: ешь, фронтовик, и бей врага!"
Женщина-пекарь военной поры вспоминает: "А закончится смена, направляемся в подшефный госпиталь. Ходим там по палатам, улыбаемся, песни поём, будто после отдыха, а не прямо от горячей печи. Конечно, и помогали раненым, как умели, перевязку сделать или там бинты постирать, письмо написать".
Походная хлебопекарная печь - выдающаяся конструкторская находка.
Фронтовые пекари говорили, что для них эта хлебопекарная печь была тем же, чем для танкистов танк Т-34. В военное время конструкторы разработали даже на базе двух пульмановских вагонов вагон-пекарню.
* * *
Сейчас хлеб можно увидеть везде: на полу, под ногами, хлеб, выброшенный из окна вагона скорого поезда. Хлеб - на свалке... Где только не находят хлеб, отвергнутый сытым невежеством! И заходятся в гневе, боли и жалости сердца людей старшего поколения, переживших голод. А видя, как небрежно обращаются с хлебом взрослые, дети подчас просто издеваются над хлебом, пиная буханку, как футбольный мяч, а малыш, выйдя на улицу со сладкой булочкой в руке, порой, съев половину, кидает остаток на землю...
А еще хочется напомнить об одной малоизвестной сказке Андерсена о девочке, наступившей на хлеб. Если бы все дети прочли эту сказку, то, может, меньше валялось бы кусков хлеба под ногами. А суть сказки такова: девочка эта была очень гордая и спесивая, она ради нарядов была готова даже родную мать забыть. Раз её попросили отнести хлеб для своей матери, которая жила очень бедно, так она, чтобы не запачкать башмачки, бросила в грязь болотную свой хлеб и наступила на него, и тут же хлеб стал погружаться вместе с ней в чёрную жижу, все глубже и глубже - только пузыри пошли... Автор этих строк тогда был ещё ребенком, он побежал к своему деду и спросил у него, правда ли, что если наступишь на хлеб, провалишься сквозь землю? "Правда, - мудро ответил дед, - от стыда только одного провалишься...” А наказание для девочки было ещё страшнее: она не могла наклониться, чтобы достать для себя маленький кусочек хлеба, когда уже стала умирать от голода. И автор пишет о том, что он благодарен взрослым за то, что его с детства приучили: НЕ брать его грязными руками, НЕ лепить из мякиша никаких фигурок, НЕ бросаться им и НЕ выносить из дома вместе с мусором. Именно такое НЕ и должно определять наше отношение к хлебу. Всегда. Во все времена.
А вот тарелочка со 125 граммами черного ржаного хлеба. Смотришь - и душа замирает: так было, так жили и голодали люди в то военное лихолетье, и как же хорошо, что нас это не коснулось, что мы едим хлеб досыта...
Надо ли учить памяти о войне тех, кто вырос в послевоенном мире, надо ли нарушать безмятежность их юных лет?
История войны писалась кровью, но чем дальше уходит время, тем спокойнее будут воспринимать люди, в том числе дети, молодёжь, жесточайшие её факты. Однако никогда они не должны перестать волноваться, узнавая о них. Память - это история семьи, история народа. Каким будет взгляд на неё подрастающего поколения, таким будет завтрашний день. Стерев прошлое семьи, народа, мы стираем будущее.
«ПРИ  СЫТОСТИ  ПОМНИ  ГОЛОД» - звучит  русская  пословица,  которую  мы не  должны  забывать.
                   Прошу  тебя:не  оброни, сынок,
                   Когда  лепёшку  ешь,хоть  крошку  хлеба!
                   Мы  собираликаждый  колосок,
                   Когда  грозой  гремело  небо.
             
                   Тот  хлеб  спасалМоскву  и  Ленинград.
                   Жизнь  продлеваладаже  крошка  хлеба…
                   Но  и  сейчасоплачена  стократ
                   Трудом нелёгким каждая  лепёшка.
           
                   Не  раз  прощал тебе  я  озорство
                   Я  знаю:  детство без игры  нелепо.
                   Но  не  могу  простить лишь  одного
                   Всуе  брошенного  хлеба.
                                                                                  Х.Сапаров
С.В. Антонов «Помните о хлебе»
Знаете, однажды я увидел
Как старик прощение просил.
Он буханку хлебушко обидел
Тем, что вдруг на землю уронил.
Перед нею встал он на колено,
В пополам согнувшись, кое-как.
Сор стряхнул с горбушки... И несмело
На себя навесил крестный знак.
"Ты прости меня краюха хлеба,
Я неловким стал на склоне лет.
Станет пусть свидетелем синь неба,
Ничего нужней тебя здесь нет.
Ты была наградой хлеборобу,
Утешеньем путнику была.
За тебя молитвы слали Богу,
И вершили ратные дела.
А ещё я вспоминаю детство,
Трудные, военные года.
Горе, что досталось нам в наследство,
И плохая, скудная еда.
И мальцам как пряники, как сладость
Выдавался маленький кусок
Хлеба чёрного - простая радость...
Кто-нибудь на землю бросить мог?"
Постоял ещё старик немного
И куда-то вдаль побрёл один.
Помните о хлебе, ради Бога,
Тело Господа мы все едим.
Евгений Винокуров «Хлеб войны»
Я помню хлеб. Он черен был и липок —
Ржаной муки был грубоват помол.
Но расцветали лица от улыбок,
Когда буханку ставили на стол.
Военный хлеб. Он к щам годился постным,
Раскрошенный, он был неплох с кваском.
Он вяз в зубах, приклеивался к деснам.
Его мы отделяли языком.

Он кислым был, ведь он был с отрубями,
Не поручусь, что был без лебеды.
И все ж с ладони жадными губами
Я крошки подбирал после еды.

Я неизменно с острым интересом
И с сердцем замирающим следил
За грозным, хладнокровным хлеборезом.
Он резал хлеб! Он черный хлеб делил!
Я восторгался им, прямым и честным.
Он резал грубо, просто, без затей,
Горелой коркой, как в угле древесном,
Испачкавшись — почти что до локтей.

На нем рубаха взмокла холстяная.
Он был велик в восторге трудовом.
Он резал хлеб, усталости не зная,
Лица не вытирая рукавом!